Комикс-трэш 70-х на арбатском книжном развале
На арбатских лотках «Все книги по 50 р.» (сразу за Театром Вахтангова, напротив «Сбербанка») с удивлением обнаружил ряды стопок подержанных томов французских переизданий итальянских серий 70-х годов из тех, что прочно вошли в историю комикса, как самые одиозные образцы эксплуатационных жанров, или, говоря по-простому, комикс-трэша. Сориентированные на низменные вкусы обывателя, эти книги производились итальянскими издателями в «карманном» формате, переводились на несколько языков, вплоть до турецкого, печатались большими тиражами и отчаянно критиковались за низкопробность.
Советский исследователь массовой культуры Александр Кукаркин в книге «По ту сторону расцвета» рассказывает об итальянских эксплуатационных комиксах следующее: «Их герои — Сатаник, Дьяболик, Садик, своеобразные злые гении, сражающиеся против добра. Как таковые они достойны порицания — на словах. Однако они изображены так, что вызывают симпатии. Их излюбленное занятие — месть, и они осуществляют свою миссию, не принимая в соображение никакие нормы общепринятой морали. Их действия диктуются высшей волей, они являются исполнителями своего, личного закона. С появлением этих темных персонажей утверждается принцип, что герой может обладать всеми чертами плохого человека, и от этого он не станет меньше героем, скорее наоборот. «Черные» персонажи позволяют те сексуальные «паузы», в которых отказывали себе прежние американские герои: издатели быстро убеждаются, что прибыльно не только преступление, но и секс. Но если Дьяболик позволяет себе развлекаться только в объятиях леди Кант, его современный двойник в юбке, Изабелла, маркиза от Дьяволов, развивает бурную сексуальную деятельность, не делая различий ни среди полов, ни среди живых существ вообще... Как и лучшие предшественники из американских комиксов, она позволяет также вершить суд и расправу путем пыток, хладнокровных преступлений, уничтожения безоружных противников. После Изабеллы на свет появляется целая армия сомнительных «героинь»: Мессалина, Хельга, Бонни, Иоланда, Анжелика. Во всех этих комиксах профашистские настроения очень ярко определены — это утверждение насилия как проявление жизненной силы и мужества, восхваление массового убийства, пыток, картинно-эффектной смерти. Все эти истории, издаваемые огромными тиражами, навязывают массовому читателю вкус к насилию, презрение к женщине как к «пассивному объекту» только для сексуальных эмоций, восхваление полупреступного образа жизни».
Как пишут историки итальянского комикса, «карманному трэшу» положило конец снятие государственной монополии на телевидение, вылившееся в учреждение многочисленных частных телеканалов. На смену эксплуатационным комиксам пришло эксплуатационное кино, демонстрировавшее тот же трэш, но в цвете, движении и со звуком, чему маргинальные рисованные истории конкуренцию составить уже не могли. Из издателей покетбуков уцелел только Бонелли, чьи комиксы, кстати, отличало куда большее качество, чем у конкурентов, а содержание было достаточно серьёзно, поскольку Бонелли активно привлекал сценаристов с высоким литературным уровнем.
Полистал книги. Рисовалось всё поточным методом, ежемесячно комиксист обязывался выдавать том ч/б объёмом под сто страниц с двумя-тремя кадрами на полосе. Сценарии – те вообще, похоже, писались за несколько часов. Однако любопытно, что помимо художников, всемерно оправдывающих приставку «худо», встречаются и графики с хорошо поставленной рукой, мастерство которых не способно испортить даже скоростное рисование. Цветные обложки, выполненные в традиционной для бульварных журналов стилистике, создавались отдельно и, очевидно, на основе сценария или синопсиса, а не комикса, который они представляли. Персонажи на обложке и внутри часто не совпадают, за исключением общих характеристик: цвет волос, пол, тип одежды, горб, рога, хвост, трёхдюймовые зубы и т.п. А насчёт содержания старик Кукаркин нисколько не обманул. Налицо эскалация эротизма, сатанизма, нацизма, каннибализма, вампиризма, кретинизма и всех других возможных «измов». Приличному человеку такое и в руки взять нельзя. Купил четыре тома, осталось ещё порядка ста – каждый по полтиннику.